Заботясь о подготовке кадров для хозяйств имения, по ходатайству Михаила Ефимовича в местечке Городище была открыта сельскохозяйственная школа (ныне – Государственный аграрный коледж), в которой позже для прочих жителей открылись вечерние курсы. Попечителем школы прадед оставался до конца своей жизни. Должным образом на участки имения, в так называемые ”экономии”, подбирались специалисты из практикантов Петровской академии. Известно, что у него работали: И.Ф.Власов, В.Л.Кашин, В.С.Чечулин, А.И.Завьялов, Н.Э.Казначеев. При чем после окончания Академии Иван Филиппович Власов стал управителем Байбузской экономии и защитил кандидатскую работу на тему о Байбузских заливных лугах. Сохранилась фотография 1899 г. его семьи в Байбузах. Обособленно самостоятельным ”коммерческим предприятием” считался Мариинский сахарный завод во главе с директором инженер-технологом Леонидом Т. Пятаковым, перешедшим сюда из Городищенского завода Симиренко.

Намеренно упоминаю Пятакова. Еще до назначения прадеда управляющим (1886 г.), Пятаков чуть ли не ”с треском” ушел с предыдущего места. А.Ф.Кистяковский в бытность свою руководителем администрации у Симиренко неоднократно писал об этом в своем дневнике: ”Пятаков, которому я сначала доверял, оказывается человек неладный: посредственный директор-техник, довольно небрежный администратор, человек опрометчивый, дерзкий и грубый. Он уходит от нас, но если бы добровольно не ушел, то я его уволю (22 ноября 1883 г.)” (Кістяківский О.Ф. Щоденник. Київ 1995 ”Наукова думка” том 2 с. 435). Спустя некоторое время он дополнил другими словами: ”Беседовал с директором Пятаковым, который на сей раз не наговорил мне дерзкостей, как это обыкновенно он делает мне. Он давно снюхался с Свиньиным, главноуправляющим Воронцовского имения, и изъявил согласие перейти директором Мариинского завода, принадлежащего имению Воронцова (3 декабря 1883 г.)” (Там же).

Почему я так подробно останавливаюсь на Пятакове? Во-первых потому что новый главноуправляющий Мошногородищенского имения, имеется в виду Воронцовского, М.Е.Филипченко позднее не только нормально ладил с Пятаковым, но и ценил его как хорошего технолога, о чем говорят следующие строки: ”Мариинский сахарный завод /…/ с 1884 г. находится в управленіи известного инженер-технолога Л.Т.Пятакова, благодаря чему завод стоит теперь на той высоте, которая снискала ему столь почетную известность не только среди русских заводов, но и заграничных, по совершенству техники самого завода, производства и результатов…” (Филипченко М.Е. Мошногородищенское имение. Киев 1896 Типография С.В.Кульженко с.228). Очевидно, причина раздоров между А.Кистяковским и Пятаковым крылась в чем-то другом.

Во-вторых, семьи Филипченко и Пятаковых не только дружили, но и как увидим судьбы их последующих поколений не раз пересекались. В детстве, как вспоминала Надежда Михайловна Донская (Филипченко) она с сестрами Катей и Леной ”играли с мальчиками Пятаковыми – Шура был начальником, Катя и Миша механиками, я – мамой и оберегала малышей: Леночку, Леву и Юрочку…” (Донская Н.М Воспоминания об отце. К столетию 1849-1949 Машинопись. Из архива Большаковой Т.Д.). Юрочка…? Юрочка – это Георгий Леонидович Пятаков, ставший в последующие годы членом ЦК ВКП(б) и первым заместителем наркома тяжелой промышленности СССР, а в 1922 г. Председатель трибунала, судивший Донского Д.Д. – мужа Надежды Филипченко. То, что их семьи остались близки и позже, говорит тот факт, что даже после осуждения Д.Д.Донского, Надежда Михайловна перед отъездом в Сибирь в ссыпку к мужу посещала мать Пятакова Г.Л.: ”В Киеве зашла к Александре Ивановне Пятаковой. Она тяжело болела, не вставала с постели. Я поделилась с ней своими сомнениями. ”Поезжай-поезжай, это правильно, ребенок не уйдет от тебя. А молодого мужа не надо оставлять одного, мало ли что может случиться”, – по-женски мудро ответила она. Когда через два года я возвращалась домой и заехала в Киев, то застала ее уже в гробу” (Яковлев Я.А. Дмитрий Дмитриевич Донской. Томск 2000 Томский университет с. 130).

Со временем хозяева имения Балашевы расширили круг обязанностей прадеда: ”Вследствіе смерти главноуправляющаго А.А.Клора, бывшаго посредствующим лицом между именіем и главным управленіем, мне выпало на долю кроме должности управляющаго Мошногородищенским именіем, с 1892 года нести обязанности главноуправляющаго южными именіями гг.Балашевих, в Кіевской, Подольской, Орловской, Саратовской и Симбирской губерній, и следовательно, будучи местным управляющим, мне приходится быть членом главного управления по веденію дела в именіях перечисленних губерній…” (Филипченко М.Е. Мошногородищенское имение. Киев 1896 Типография С.В.Кульженко с.86.). Кроме обычных сельскохозяйственных работ прадеду приходилось заниматься и строительством. В этом деле интересно его сотрудничество с молодым архитектором Городецким Владиславом Владиславовичем, ставшим в последующие годы популярным.

В книге ”Архітектор Городецький”, автор – Дмитро Малаков, рассказывая о деятельности Городецкого, ссылается на монографию М.Е.Филипченко ”Описание Мошногородищенского имения”, монументального труда прадеда, подготовленного к Всероссийской выставке. Выше, в коротком изложении, я попытался пересказать содержание книги.

”Одержавши цей спадок, – пишет Д.Малаков, – К.А.Балашева заходилася розбудовувати маєток, де на той час економіка і господарство дещо підупали. Запросивши здібних досвідчених фахівців, володарка через десять років мала зразково поставлене й доглянуте господарство – багатогалузеве й прибуткове.

Як експонат Нижегородського ярмарку 1896 р., мошногородищенський маєток видав друком капітальну працю керуючого М.Є.Філіпченка, обсягом у 576 сторінок, де віддано належне ї Владиславу Городецькому:

”За останні чотири роки був нашим консультантом, а інколи й архітектором молодий цивільний архітектор Владислав Владиславович Городецкий, що має тепер величезну кількість робіт у Києві; йому ми зобов’язані проектами і спорудженням Мошенської лікарні, будинку Олександрійської винокурні і чудовим проектом стайні конторського двору. Виконанням же всіх креслярських робіт, а також виконанням робочих креслень, займався завжди наш креслярський кабінет при Головній Городищенський конторі, що перебуває вже багато років під керівництвом досвідченого землеміра О.В.Остржинського” (Малаков Д.В. Архитектор Городецький. Киев 1999 Кий с.155-156).

О построенной по чертежам В.Городецкого больнице в с. Мошны прадед с гордостью сказал: ”…она могла бы составить украшение любого города” (Филипченко М.Е. Мошногородищенское имение. Киев 1896 Типография, С.В.Кульженко. с. 540). Примечательно – здание больницы до сего дня полностью сохранилось в первозданном виде. В этом я убедился в 2002 году, когда осенью Саша Филипченко (мой сын) привез фотографию, на которой он стоит на фоне стародавнего здания больницы, дивной архитектуры, выполненной из дерева. Старожилы рассказали ему, что дом заселен, в нем живут работники, рядом построенной современной больницы.

На Всероссийской Промышленной выставке 1896 г. в Нижнем Новгороде, Михаил Ефимович был награжден двумя золотыми медалями: одна – за достижения в сельском хозяйстве; вторая – за книгу ”Мошногородищенское имение”, как образец творческого труда агронома. Книга М.Е.Филипченко полезна и ныне для практиков агрономов и может служить им настольным пособием.

После возвращения прадеда с Нижегородской выставки, итогом которой было признание его плодотворной деятельности на Всероссийском уровне, ему последовало ряд заманчивых предложений. В семье же давно вынашивались планы покинуть провинцию, т.к. мальчики Миша и Вася давно учились в Киеве, а девочкам Наде, Кате и Лене для продолжения образования нужна была гимназия. Возросшую репутацию прадеда видели и его хозяева. Предупреждая его выбор, в 1897 г. Егермейстер Его Императорского Величества, Николай Петрович Балашев, муж владелицы Городища, предложил прадеду занять место главноуправляющего всем имуществом семьи Балашевых в Санкт-Петербурге. Балашевы были в числе самых богатых людей России, в их владения входили заводы и фабрики, имения, рудники, прииски и т.пр. Предложение Балашова, конечно, было принято.

Михаил Ефимович покидал Городище, местечко, в котором жил и творил одиннадцать лет. Хотелось бы отметить и рассказать, что это были счастливые годы воплощения в жизнь многих его идей; они были счастливыми и для всей семьи; здесь родились две младшие дочери Екатерина и Елена. В провинциальном Городище гимназий не было и дети Филипченко до 4-го класса гимназии получали домашнее образование. У девочек няня была немкой, они с детства говорили на немецком. Из Петербурга была привезена гувернантка, окончившая Николаевский сиротский институт, звали ее Елизавета Глебовна Шимова, ставшая, впоследствии, членом их семьи. Приобщение детей к малороссийской культуре, к народным обычаям и изучение начальной грамоты происходили здесь, в Городище. И первым учителем у Миши и Васи был украинец – Антон Антонович Пашковский, научивший мальчиков украинскому языку. Традиции украинских обычаев прививались через родственные связи с известными семьями украинофилов Симиренко и Кистяковских. Сестра Людмилы Фёдоровны – Ольга была замужем за Алексеем Платоновичем Симиренко. Рядом, в 5 верстах от Городищ, в Млиеве, жил Лев Платонович Симиренко, вернувшийся из сибирской ссылки. Миша и Вася, не раз присутствуя на дискуссиях на украинскую тему, не остались равнодушными к спорам о различии между малороссами и великороссами; о ”защите писать и разговаривать” на родном языке. Многим убеждениям, вынесенным оттуда, мой дед Михаил остался верен навсегда и, как мы увидим, они драматически отразятся на судьбе его семьи.

В Городищенском музее им. С.С.Гулака-Артемовского в 1974-1975 г.г. местным краеведом, Ковалем Георгием Фомичем, были собраны экспонаты для выставки, посвященой деятельности М.Е.Филипченко. Этому предшествовала длительная переписка Г.Ф.Коваля с 1969 г. по 1974 г. с Еленой Михайловной Филипченко. Она подарила музею различные документы и фотографии, в т.ч. снимки в период пребывания прадеда в Городище. На стенде также была выставлена книга Михаила Ефимовича. Однако, после смерти Коваля, материалы выставки, в том числе и книга ”Мошногородищенское имение” с автографом прадеда своему зятю: ”Уважаемому А.Б. Ельяшевичу на добрую память от автора. 1908 г.", попали в руки недобросовестных людей. Попытка вернуть книгу нашей семье не увенчалась успехом, слишком большую цену запросила дочь Коваля, Братишко Ольга Георгиевна. ”Мошногородищенское имение” является библиографической ценностью и один из немногих ее экземпляров хранится в отделе редких книг Парламентской библиотеки г.Києва. Но один экземпляр книги вместе с альбомом чертежей, среди которых есть работы и В.В.Городецкого, нам все же удалось приобрести у жителя Городище Тегерашвили А.З.

Высокое жалованье управляющего Мошногородищенским имением (15000 руб. в год) позволяло Михаилу Ефимовичу быть гостериимным и хлебосольным хозяином, сюда порою съезжались летом братья и сестры Кистяковские из Киева, племянники и племянницы Михаила Ефимовича из Петербурга и Бессарабии. Положение главного управителя имения позволяло семье вести ”помещичий” образ жизни. В их распоряжении был дом из 20-ти комнат, с немалым штатом прислуги: ключница, повара, прачки, горничные и др. В построенной (по чертежам Городецкого) конюшне имелись верховые лошади с романтическими именами, Руслан и Ратмир. Мише с Васей разрешалась верховая езда и охота в ближайших лесах, богатых дичью.

В доме прадеда весело и уютно отмечались ежегодные торжества: Новый год, Рождество, Пасха. Надежда Михайловна Донская вспоминала, как братья Миша и Вася вместе с тетушками Кистяковскими и Симиренко наряжали елку; как не допускали младших подглядывать, готовя им сюрпризы; как в сочельник, с первой звездой, садились за стол обедать; как кто-то из теток играл на рояле ”туш”, распахивались двери зала, к елке ”влетали” дети, и начинались хороводы с играми и танцами и раздачей подарков. Вспоминала, как на святки, Миша и Вася, в кампании с тетушками ходили ряжеными: Мишу одевали чертом; его туго зашивали в черный коленкор; хвост он сам мастерил, длинный, с красной бахромой на конце и каждый старался наступить на хвост, пока его не обрывали совсем.

Однажды, в Городище, в 1890 г., привезли юного Бориса Бугаева, будущего писателя Андрея Белого, он приходился Людмиле Федоровне двоюродным братом. В зрелом возрасте, А.Белый будет с восторгом вспоминать детские впечатления от пребывания в Киеве, у ”…родных (четыре тети); у каждой – дети от взрослых до почти моих лет; это все двоюродные сестры и братья; и я усиленно бываю у тетей; все время проходит в знакомстве с родственниками …” /…/ ”Киев прошел, как сон, в играх в саду у тети Кистяковской и в саду у тети Саши Ильяшенко и мне не хочется вырываться из этого веселого общества в незнакомые Городищи, где нас ждут. Мы-таки приезжаем туда”.

А дальше следуют неприятные строки о пребывании в Городище: ”Муж двоюродной сестры там главный управляющий двенадцати экономий […] Сразу же не понравилось в Городищах мне; не понравился грубый, циничный Ф., муж моей тоже двоюродной сестры; эта ”сестра” по возрасту – тетя мне; она сухая, неласковая; и я вижу, что мы с ней не наладим никаких отношений…” (Белый А. На рубеже двух столетий. Москва 1989 Художественная литература с. 224, 225.).

И далее, в таких же темных красках рисуется личность прадеда, Михаила Ефимовича, который, как кажется, юному племяннику, обращается к нему с оскорбительными вопросами.

C позиции неравнодушного читателя, и правнука Михаила Ефимовича, я попробую все-таки прокомментировать воспоминания знаменитого писателя. Как говорится, ”черным по белому” А.Белый написал, что не хотел ехать в Городище, и предубежденность к сельскому городку, возникшая еще в Киеве, он перенес естественно на гостеприимных хозяев. Упреки в адрес прадеда и Людмилы Фёдоровны, брошенные А.Белым спустя почти 40 лет, учитывая, что писал он в зрелом возрасте, ну, совершенно неуместны и запоздалы. Известно, что был он мальчиком впечатлительным и эмоциональным, жившим в ”собственном мире”, крайне обидчивый, и поэтому ему казалось, что в Городище на него и косо глядят и: ”…там жутко и неуютно (с его слов – Б.Ф.), и, главное: даже негде гулять; городищенская усадьба, дом, сад, весь какой-то пропыленный и со всех сторон обложенный грязными домиками пыльного местечка…”. Вообщем никакого сравнения с Киевом и киевскими садами! Там и игры и родственники веселые, а в пыльном Городище, где ”жутко и неуютно” – родственники и скучны, и неласковы.

Вполне можно предположить: А.Белому не понравился провинциальный городишко; не понравились сельские родственники с их, возможно, грубоватыми шутками, которые так обидно зарубцевались в его детской памяти. И через десятки лет ему вздумалось припомнить Городище и придирчиво расписать двоюродную сестру и ее мужа. Эти воспоминания А.Белого можно больше отнести к чертам его неуравновешенного и субъективного характера. Впервые воспоминания А.Белого мне дала прочитать Алла Александровна Русакова в Санкт-Петербурге. Я еще не успел дочитать до конца, как она стала меня успокаивать: ”Не принимайте близко к сердцу!", прибавляя, что по этому поводу Елена Михайловна Филипченко передала замечания-сомнения семьи Филипченко исследователям А.Белого по фактам, изложенным в книге. В переписке со мной Татьяна Дмитриевна Большакова тоже ссылается на Аллу Александровну: ”Аллочка мне рассказывала, что А.Белый вовсе не рвал с родичами связи: и писал им, и приезжал, а в юности – обиделся, что ему ставили в пример хорошее поведение Нади (Имеется ввиду Надежда Михайловна Донская (урожденная Филипченко) – Б.Ф.), он был не очень спокойный”. Да и сам А.Белый в статье ”Как мы пишем” (Белый А. Проблемы творчества. Москва 1988 Советский писатель с. 10) сознается, что изданные в 30-е годы две книги: одна мемуарная ”На рубеже двух столетий”, вторая ”Ветер с Кавказа” – ”писались” им, – он брал это слово в кавычки, – ”без мысли о художественном оформлении воспоминаний”: ”Обе книги я пи-са-л; и потому обе – продукт допустимой халтуры: надо же и художнику зарабатывать на хлеб насущный…”. В другой статье: ”О себе как о писателе” он повторял: ”Мое несчастие в том, что в процессе творчества передо мною не раз вставали образы, осуществляющиеся в действительности лишь через несколько лет по написанию книги; отсюда: смутность в передаче их (за отсутствием натуры)…” (Там же, с. 24).

Совершенно другими человеческими чертами наделен прадед в описании Надежды Михайловны (той кого ставили в пример А.Белому): ”Отец был среднего роста, плотный блондин с вьющимися в молодости волосами, правильными чертами лица и умным взглядом серых глаз. Нрава был веселого, любил шутки, знал бесконечное число пословиц, поговорок и по всякому поводу приводил подходящую присказку […] (Ай да Белый! Как же он не оценил шутки, да прибаутки прадеда? – Б.Ф.) Семью он очень любил, баловал нас девочек, с мальчиками был более суров…”.

Близких людей прадед поражал своей работоспособностью: ”Всю жизнь он вставал в 7 часов утра и до того времени, как все поднимутся, стоя у своей конторки, до 8-ми часов, он уже на свежую память намечал работу. Всю корреспонденцию личную и деловую он всегда сейчас-же копировал в больших толстых книгах с папиросной бумагой. Этих книг по его смерти скопилось десятки /…/ Будучи требователен к себе, он и от окружающих требовал добросовестного отношения к делу. С людьми был всегда прямым, говорил то, что думал, почему не раз наживал недовольных, не терпел лени и халатности. Бывал вспыльчив, резок, но справедлив” (Донская Н.М. Воспоминания об отце К 100-летию 1849-1949 Машинопись. Из архива Большаковой Т.Д.). В выборе повседневной одежды Михаил Ефимович был по-сельски скромен: ”Носил в то время отец всегда косоворотку, сапоги и неизменный коричневый мохнатый пиджак” (Там же).

Работая в С-Петербурге, Михаил Ефимович состоял членом нескольких обществ: Географического, Экономического и Сельскохозяйственного. За разнообразную научно-практическую и литературную деятельность ему была присуждена в 1902 году Золотая медаль имени его учителя и друга проф. И.А.Стебута: ”За выдающиеся труды по сельскому хозяйству”. Достижения прадеда в сельском хозяйстве послужили достаточным основанием для занесения его имени в популярный ”Энциклопедический словарь” Брокгауза и Ефрона (Брокгауз и Ефрон. Энциклопедический словарь. С-Петербург 1902 с.784-785).

Михаил Ефимович болел стенокардией, в старину иначе называемой ”грудной жабой”, первый инфаркт перенес на ногах, но после очередного приступа серьезно слег и 24/VI-1908 г. скончался. Похоронили прадеда неподалеку от могилы матери, Елены Николаевны в Санкт-Петербурге на Никольском кладбище, Александро-Невской Лавры.

Буквально рядом с Никольским кладбищем, в Пантеоне Александро-Невского Собора, похоронены Александр и Илья Безбородко, основатели Нежинской Гимназии высших наук. Над надгробным памятником светлейшему князю, Александру Андреевичу Безбородко, выведены золотом слова по-латыни: ”Labore et Zelo” (”Стараниями и трудом”). Точно такая же надпись есть на фасаде здания Нежинского университета, бывшей гимназии князя А.А.Безбородко, давшей образование отцу прадеда – Ефиму Ивановичу Филипченко. Памятный девиз вполне заслуженно может быть отнесен и к моему прадеду, Михаилу Ефимовичу Филипченко, ибо жизнь свою он прожил: и в труде, и в старании.

На фото: М.Е.Филипченко и архитектор В.В.Городецкий