II. Семья Михалевских Василия Герасимовича (1835-1898) и Александры Ефимовны (ур. Филипченко) (1841-1911)

Александра Ефимовна – мать моей бабушки Нади. По первому мужу она Гедель или Тагель. Вторично вышла замуж за преподавателя Аракчеевского кадетского корпуса Василия Герасимовича Михалевского. Откуда он родом и кто его родители сведений никаких нет.

Единственно известно, что в роду Михалевских существовала татарская линия и многие родственники, особенно из Ливана, к фамилии Михалевский добавляют древнетюркскую фамилию – Кончак, а бабушку мою, Надежду Васильевну Филипченко, то ли в шутку, то ли всерьез, называют ”татарской принцессой”.

Надя Белина-Хосс, моя двоюродная сестра, рассказывала, что ее бабушка подарила ей золотой браслет с монограммой ”НМВК”; а бабушке, в свою очередь, браслет был подарен матерью Василия Герасимовича, которая, видимо, и происходила из древнего татарского рода Кончаков, современников киевских князей.

А что означает надпись на браслете? Без всякой уверенности, могу предположить, что за этими буквами скрываются два имени, и две фамилии, например: ”Н – Надежда; М – Михалевская; В – Василий; К – Кончак”…

Детей у Михалевских было восемь и среди них – моя бабушка, Надежда Васильевна. Впрочем, по другой версии, – из описания родословной, составленной Еленой Михайловной Филипченко, а также по утверждению и других семейных летописцев, у Михалевских было 17 детей, но выжили восемь. Достоверно или вымысел, на этот счет у меня большие сомнения. Невероятная цифра – 17-ть. Хотя по выражению моей родственницы, Татьяны Дмитриевны Большаковой, профессора медицины из Москвы, сказано: ”Бог дал – Бог взял” – вот психология того времени, растили детей в этих семьях отнюдь не ”лично”, а с помощью прислуги”.

Может быть она и права, но неужели ”психология того времени” была настолько примитивной и ущербной? ”Бог дал – Бог взял” – утверждение малоподходящее для достаточно зажиточной семьи Михалевских. Или Михалевские были настолько ограниченными людьми? Не похоже. Или медицина была на столь низком уровне? История с семнадцатью детьми Михалевских мне кажется неправдоподобной, тем более бабушка Надя и намеком никогда не упоминала о таком количестве детей у своей матери.

Прадед и прабабушка Михалевские в 1862 г покинули военное поселение Новоселицы и переехали в Петербург. Их отъезд совпадает по времени с разрывом Василия Герасимовича с тайной студенческой организацией ”Земля и воля”, членом которой он состоял. По одной случайной наводке, нашел я ”Воспоминания” Пантелеева Л.Ф., где вычитал следующие строки:

”Не могу не вспомнить Михалевского – он чуть-ли не был товарищем Чернышевского по университету; во всяком случае находился с ним в дружеских отношениях. По темпераменту это был человек чуждый всяких увлечений, в нём даже слишком резко выступала холодная рассудочность; все у него было подведено под систему и на все имелась готовая формула. Он был с осени 1862 г. членом ”Земли и воли”, и мне как раз пришлось иметь с ним дело. Михалевский всегда высказывался в поощрительном смысле, но сам не только не проявлял ни малейшей деятельности, но даже ни разу не подал какого-нибудь совета, не предостерег от того или другого неверного шага. Он умер несколько лет назад, дослужившись при Т.И. Филипове до поста генерал-контролера” (Пантелеев Л. Ф. Воспоминания. Москва 1958 Художественная литература с.339-340).

Возможно, именно, ”холодная рассудочность” и позволила Василию Герасимовичу избежать ссылки в Сибирь, куда Пантелеева сослали после разгрома ”Земли и воли”. Видимо прадед вовремя отошел от активных действий, о чем свидетельствует сноска на той-же странице мемуаров Пантелеева:

”Михалевский был одно время учителем в Аракчеевском кадетском корпусе, где во второй половине 50-х г.г. сформировался замечательный кружок преподавателей (Гагель и др.). Должно быть он оставил корпус в 1862 г. и переселился в Петербург” (Там же, с.339 – в сноске).

В сноске, как-бы, между прочим, в скобках упоминается фамилия Гагель. Гагель, Гагель? Что-то знакомое… И припомнил я, что в таблице родословной, составленной Еленой Михайловной Филипченко записано: ”Филипченко Александра Ефимовна – по первому мужу ”Тагель”. В другом списке совсем иначе – ”Гедель”. Наверно уже никто из потомков не помнил фамилию первого мужа прабабки. На самом-же деле, без сомнения, упомянутый Пантелеевым Гагель и был первым мужем Александры Ефимовны и к тому же, как и Михалевский, служил преподавателем Аракчеевского кадетского корпуса.

Небольшое отступление. Пантелеев в молодые годы был знаком не только с прадедом Михалевским, но и с другими родственниками семьи Филипченко. Александр Федорович Кистяковский – дядя Людмилы Федоровны Кистяковской (будущей жены прадеда М.Е.Филипченко), вспоминает, как, будучи в Петербурге в гостях у некоего Лихачева (октябрь 1884 г.) ”сверх ожидания там же я встретил Пантелеева, старого знакомого начала шестидесятых годов, когда я жил в Петербурге. Тогда он был студентом, пропитанным радикальными убеждениями. Он обращал меня в радикализм, но не мог обратить. Не добившись успехов, он дал мне кличку ”постепеновца”. С тех пор он претерпел много, но вышел из борьбы чист. Был осужден Муравьевым в каторгу. Сослан в Сибирь. Чрез несколько лет помилован. Поступил на службу к золотопромышленнику. Приобрел приличное состояние. Часть капитала употребляет на издание полезных и ученых книг. Значит, остался верен добру” (Кістяківский О.Ф. Щоденник (1880-1885). Киів1995 Наукова думка том 2 с. 488).

Позднее Карышева К.А. – дочь Лидии Ефимовны, напишет в воспоминаниях, что ”…Александра в 18 лет была уже вдова с двумя детьми…” (Карышева К.А. Моя мать Лидия Ефимовна Филипченко. Из архива Большаковой Т.Д.). Нетрудно подсчитать, если Александра родилась в 1841 г. и приплюсовать 18 лет ее жизни, то получится, что год смерти Гагеля приходится на 1861 год, т.е. Александра вышла замуж вторично за Михалевского в 1862 г., ибо в 1863 г появился уже первый сын Михалевских – Евгений. Потом родились: Вера (1868), Владимир (1870), Всеволод (1872), Александр (1873), Надежда (1876) – моя бабушка, Софья (1879) и Мария (1881). Единственный вопрос остается, а где же дети от Гагеля?

Рассказывая о Михалевских, приведу несколько отрывков из рассказа внука прадеда, Василия Всеволодовича Михалевского:

”На строительстве железной дороги Самара – Уфа производством работ ведал Гарин-Михайловский, а мой дедушка, Михалевский Василий Герасимович, осуществлял госприемку работ от МПС. Жил он на хуторе Глинка, в 4-х км от станции Жуковка Брянской области. Семья была большая, патриархальная” (Михалевский В.В. Моя родословная. Машинопись. Копия из архива Донского Д.Д.).

В этих строчках вызывает интерес хутор Глинка!!! С хутором связано пребывание там прадеда и прабабушки Михалевских. Не думаю, чтобы они жили здесь постоянно, скорее всего хутор был родовым имением Михалевских, здешних мелкопоместных дворян. Дети Михалевских, будучи взрослыми, приезжали сюда на отдых в летнее время. Подтверждает и фотография, на которой мой дед, Михаил Михайлович, сфотографирован с Юрием Александровичем Филипченко (генетиком), с надписью: ”Глинка 1903-1904”. Как раз в эти годы дед работал в Малоархангельске, а это недалеко от Глинки. Интересно также упоминание о строителе железной дороги Гарине-Михайловском, известного писателя, автора книг: ”Детство Темы”, ”Гимназисты”, ”Студенты”, книгами которого я зачитывался в детстве.

Ельяшевич Алексей Михайлович подарил мне рукопись воспоминаний моей бабушки, Надежды Васильевны, написанных ею в 1904 г. в Малоархангельске о своих детских годах. По бабушкиным рассказам можно приблизительно проследить продвижение прадеда Михалевского по службе. К 1878 году Василий Герасимович дослужился в Департаменте Государственного контроля до должности управляющего контрольной палатой г. Пензы. Вскользь, одной фразой, бабушка упоминает еще один город, где Михалевские жили до Пензы – это Астрахань. Из Пензы прадеда перевели в Самару, но семья продолжала жить в Пензе.

”Мы очень редко видели папу, – пишет бабушка, – по долгу службы он постоянно жил в Самаре, лишь изредка приезжая в Пензу. Раньше папа был управляющим контрольной палатой в Пензе” (Филипченко Н.В.Из воспоминаний моего детства. Рукопись. Подлинник. 1904. Из архива Филипченко Б.М.).

Бабушке хорошо запомнился переезд семьи из Пензы к новому месту назначения отца, в Уфу, ей было тогда лет 6-7 (1882-1883). Видимо его должность была настолько значительна, что для переезда семьи он прислал в Пензу отдельный вагон:

”В Самаре нас встретил папа, – продолжает бабушка, – и дальше мы ехали уже вместе. В одном поезде с нами шел вагон и строителя Уфа – Златоустовской ж.д. Гна Михайловского и ехало много других инженеров. Взрослые очень весело проводили время, переходя из вагона в вагон, то у нас обедая, то ужиная у Михайловского” (Там же).

Сопоставляя воспоминания бабушки с рассказом Михалевского В.В. о причастности прадеда Василия Герасимовича к строительству ж.д. на Уфу, видно, что упоминающийся ”Гн. Михайловский” – это писатель Гарин Н.Г. (псевд. Михайловский) – инженер путей сообщения.

Тепло и восторженно бабушка вспоминает Пензу: "Домик под соснами”, в котором они жили; ”милый сад с цветочными клумбами”, и удивительную атмосферу взаимоотношений с сестрами, братьями и родителями, хотя в то же время подчеркивала: ”…наш детский мирок строго отделялся от взрослого”.

”Жили мы очень дружно, – пишет бабушка, – и чем становились старше, тем дружба наша крепла, но невольно, благодаря разнице в летах, семья распалась на три, если можно так выразиться, группы: старший брат Женя и следующая за ним сестра Вера составляли один; три брата Володя, Сева, Шура – второй; и, наконец, я, Соня и Маруся третий кружок” (Там же).

Во многих воспоминаниях и письмах, отмечается одна семейная особенность, характерная для двух или даже трех поколений Михалевских и Филипченко – это подготовка детей к поступлению в гимназию. В раннем возрасте с детьми занимались няньки; кстати, у Михалевских была нянечка, о которой бабушка вспоминала: ”она выняньчила всех нас, начиная от Жени, и мы относились к ней, как ко второй матери, за что она нам платила бесконечно нежной и заботливой любовью” (Филипченко Н.В. Из воспоминаний моего детства. Рукопись. Подлинник. 1904. Из архива Филипченко Б.М.). Затем дети переходили под надзор гувернанток, при чем мать (прабабушка Александра) и старшая дочь Вера только контролировали ход занятий. К сдаче вступительных экзаменов в 4-ый класс гимназии дети прилично знали, кроме основных предметов, французский или немецкий языки. Бабушка пишет о себе: ”Вскоре по приезду в Уфу, когда жизнь понемногу стала входить в колею, Вера серьезно начала заниматься со мною. Меня готовили в 4-й класс Уфимской Гимназии”.

Прадед Василий в процесс учебы не вмешивался, но в часы досуга с удовольствием возился с младшими детьми: Надей, Соней, Марусей, рассказывая им сказки, которых знал великое множество, а некоторые сам придумывал. От назойливых любительниц сказок прадеда обычно выручало традиционное вечернее чаепитие. За столом собиралось многочисленное семейство и как бабушка отмечает: ”…чувство местничества было так велико, что Боже сохрани, сесть на чужое место”. Чай из самовара разливала или сама прабабушка, или Вера; на столе всегда стояли блюда со свежими булочками, домашним печеньем и масло. (Теперь мне понятно откуда наше пристрастие к чаепитию. Наследственность – не иначе. Внучка Нюраша, когда-бы к нам не пришла, первым долгом задавала вопрос: ”Дед! Чай будем пить?". Позже и Олюша пристрастилась к любимому напитку. А у нас с Валюшей, предвечернее чаепитие – ритуал, который редко когда мы нарушаем.

За время служебной карьеры прадеду Михалевскому приходилось работать во многих городах России. После Пензы он получил назначение в Самару, навещая своих домочадцев, как бабушка пишет – ”изредка”, т.к. в Пензе у них было собственное домовладение. Служба в Самаре носила, очевидно, временный характер, и вскоре его перевели в Уфу на постоянное место, где они обзавелись домом с землею, о чем у бабушки есть такие строчки:

”Пасха была поздняя и недели через две мама, взяв меня с собой, поехала осмотреть и приготовить дом, на только что купленном в Среднем Урале, хуторе. По мере приближения к Усть-Катаву, станции, в двух верстах от которой, находился наш хутор ”Михалевка…” (Там же). ”Михалевка”! Наверно сами название придумали.

В бабушкиных воспоминаниях много места уделено будничным бытовым сценкам, мне особенно понравился красочно расписанный праздничный пасхальный стол:

”Когда мы на следующее утро встали и вышли в столовую, старшие уже отпили чай и разошлись. Мама (Александра Ефимовна) что-то поправляла в зале, где был накрыт пасхальный стол, ломившийся от тяжести, с одной стороны: куличей, пасок, полутороаршинной бабы и разных тортов; с другой стороны: затейно убранный огромный окорок ветчины, фаршированные поросята, индейка и нога телятины, как мы выражались в «розовых панталошках», т.е. с красивой бумажной оборкой на конце булдышек; розовые и белые редисы в виде букетов и масса вин, водок, домашних наливок и ликеров. Все это красиво выделялось на белоснежной скатерти, среди хрусталя и букетов ландышей”. Как говорится, – ”комментарии излишни”.

Прадед Василий Герасимович в правительственных кругах значился крупным чиновником Государственного контроля, и, благодаря, именно, своим деловым качествам, а возможно и дружбе с Министром Филипповым, был переведен в столичный Департамент. Предположение о дружественном расположении Филиппова к семье Михалевских, говорит само за себя, когда речь заходит о назначении пенсии брату Михалевской, Александру Ефимовичу Филипченко:

”Старшая дочь, Александра Ефимовна, была самой многодетной, – рассказывает Т.И.Карышева, – она родила 17 детей, но вырастила только восьмерых. Её муж – Василий Герасимович Михалевский – был преподавателем Аракчеевского корпуса, а впоследствии служил в Департаменте Государственного контроля и дослужился до чина тайного советника. Этот выход в круги высшей чиновнической знати несколько отдалил Александру Ефимовну от остальных братьев и сестер, которым приходилось подчас довольно туго, но все же можно предположить, что она помогла брату Александру в трудную годину. Она имела такую возможность. Большим другом семьи был сам Государственный контролер Тертий Иванович Филиппов…

Слушая рассказы о том, что подавали к столу у тети Саши, когда ожидали к обеду Тертия Ивановича, я не имела понятия, что за человек был этот друг семьи Михалевских – Филипченко. Много позже мне довелось узнать подробнее, какой колоритной фигурой он являлся, и тогда мне показалось, что, быть может, пенсия, которую получал Александр Ефимович, поскольку он получал её не за выслугу лет, а по болезни (и никто из внуков не мог точно сказать от какого учреждения – называли и Министерство земледелия и Министерство Государственных имуществ), была ему выхлопотана не без участия этого сановника, который (не в пример многим другим) умел свое служебное положение использовать не во вред прогрессивной интеллигенции” (Карышева Т.И. Семья Филипченко Машинопись из архива Большаковой Т.Д.).

Да, верно – Тертий Иванович Филиппов был человеком разносторонних наклонностей; его хорошо знали в музыкальных кругах, как большого знатока и исполнителя народных песен; он был меценатом и другом Н.Балакирева; помогал бескорыстно М.Мусорскому, а после его смерти был назначен душеприказчиком композитора. С другой стороны, Филиппова Т.И. знали, как славянофила и реакционера, друга Победоносцева. Известный правовед А.Ф.Кистяковский (родственник моего прадеда М.Е.Филипченко), иначе чем ”клерикалами” этих чиновников не называл. Поводом послужило увольнение из Академии обер-прокурором св.Синода Победоносцевым проф.Терновского ”за свои научные труды, которые не нравятся этому православному клерикалу”. Статья Терновского вышла некстати для Победоносцева. ”На нее первый обратил внимание Тергий Филиппов, один из низких русских клерикалов, интриган первой руки, играющий ныне значительную роль в чиновном мире: он состоит ныне товарищем государственного контролера в звании сенатора” (запись 22 ноября 1883 г.) (Кистяковский А.Ф. Щоденник. Киев 1995 Наукова думка том 2 с. 435). Кстати, петербургские остряки состряпали красное словцо насчет Победоносцева: ”Победоносцев – для Синода, Бедоносцев – для народа, Доносцев – для царя, Рогоносцев – для себя”.

Взаимоотношения между родственными семействами Филипченко-Михалевских-Павловских не всегда складывались доброжелательно. Это видно в разных воспоминаниях. Если в рассказах Т.И. Карышевой они отображены в дружелюбном тоне, то в рассказе её матери, Ксении Александровны Карышевой в полной противоположности:

”Сестра матери – Александра Ефимовна, – пишет К.А.Карышева, – была человеком, в котором сухость, чванство и скупость сочетались с грубой внешностью – толстые губы, грубые черты лица, огромные толстые косы, дебелая фигура, словом ”САМА”. Муж её занимал высокий пост, был близок к Министру Филиппову и её величали: ”Её превосходительство…” Скупость тетки и её чванство были поистине невероятны. Как-то мать моя приехала в Петербург и нанесла визит старшей сестре: ”Как о вас доложить?" – спросила раскрахмаленная горничная. ”Скажите, сестра Лидия Ефимовна из Киева…” Горничная ушла, вернулась и заявила: ”Её превосходительство еще не одета, просит вас заехать в 5 часов…” Конечно, мать больше не ”заехала”. Тетка родила 17 детей, выжили 8, из них – четыре сына, из которых 3 покончили жизнь самоубийством, один спился, 4 дочери ничего особенного из себя не представляли – не умны и не красивы – впрочем, 2 были врачами” (Карышева К.А. Моя мать Лидия Ефимовна Филипченко. Ксерокопия. Из архива Большаковой Т.Д.).

Понятное дело, Ксения Александровна обиделась на великосветские замашки Александры Ефимовны, и в свою очередь, не сдержав эмоций, допустила неинтелегентные выпады в адрес ее взрослых детей. А ведь именно Александра Ефимовна выкормила грудью ее маму – Лидию Ефимовну… Меня же больше всего поразили две вещи: первая – правда ли, что братья Михалевские покончили с жизнью? И вторая – зачем же о двоюродных сестрах так пренебрежительно: ”…ничего особенного из себя не представляли – не умны и не красивы – впрочем, две были врачами”. Во как!… ”Впрочем?". Впрочем и я, в свою очередь, расстроился… Это моя бабушка была и не умна, и не красива? Неправда! Бабушка красива и внешностью, а более всего – красива душою. А Мария Васильевна, заслуженный врач РСФСР – тоже ничего особенного из себя не представляла? Странно, но высказывания Ксении Александровны Карышевой выглядят придирчиво и не совсем лояльны к двоюродным сестрам.

Внучка Карышевой К.А., Татьяна Дмитриевна Большакова, переславшая мне воспоминания своей бабушки, на мои недоуменные вопросы ответила: ”Ксения Александровна Карышева была из нищей профессорской многодетной семьи, а стала доктором медицины, профессором, директором Укр. НИИ венерологии, была после войны главным венерологом Украины, награждена орденом Ленина. А к ”богатеньким» родичам не очень благоволила”.

Но Бог с нею! Не благоволила – так не благоволила. Как – бы то не было, но это тоже история, история из жизни нашего рода, это наше прошлое, а из прошлого ничего не выбросишь. Резюмируя, сей факт недружелюбия, могу предполагать, что нелестные высказывания Ксении Александровны могли быть вызваны дальней ссорой ее бабушки Лидии Ефимовны с родным братом Михаилом Ефимовичем (моим прадедом), длившейся почти десять лет и невольно повлиявшей на взаимоотношения младших поколений.

Конечно, для меня довольно неожиданно прозвучало, что три брата моей бабушки, Надежды Васильевны, покончили жизнь самоубийством, а четвертый спился. И правдободобно ли утверждение Ксении Александровны, что дети у Михалевских умирали, ”как мухи”, что из 17-ти родившихся – выжило только восемь?

Из семейной хроники Михалевских известно, что старший сын, Евгений, женился на Адочке Шредер, гувернантке его младших сестер еще в Уфе. Прабабушка Александра Ефимовна была её опекуншей. По ”Рукописи” (Филипченко Н.В. Из воспоминаний моего детства. Рукопись. Подлинник. 1904 г. Из архива Филипченко Б.М.) бабушки Нади, молодые уехали в Калугу, к месту службы Евгения, но в 1890 г. он скоропостижно скончался. На Адочке, вдове Евгения, женился его родной брат Всеволод (Сева). От обоих браков, у Аделаиды Ивановны, было 8 детей: Александра, Елена, Ольга, Софья, Шура, Нина, Мария и Василий.

Самый младший из них, Василий Всеволодович, где-то в 1990 году, был у Донского Д.Д. (в Королеве, Моск. обл.) и оставил ему воспоминания, которые в июне 2001 г. Дим Димыч подарил мне.

Со слов Василия Михалевского: ”В 1909 г. мой отец, Всеволод Васильевич отделился (от Глинки) и построил дом на хуторе Репишки, в 8 км от станции Жуковка. Работал он все время в Брянском земстве, возглавлял дорожно-строительный отдел”. Всеволод – это Сева, родной брат бабушки, он умер в 1914 г., ему было 42 года.

Судьба детей Всеволода Васильевича, внуков бывшего генерал- контролера и тайного советника, Василия Герасимовича Михалевского, сложилась далеко не лучшим образом. Вот что рассказывает Василий Всеволодович:

”Сельскохозяйственными работами начал я заниматься после восьми лет, – пахал, сажал и выпахивал картошку, пилил и колол дрова. Участок поруба самостоятельно выжег, взмотыжил, засеял просом и собрал урожай. Косил сушил, свозил с сестрами домой сено. Так мы трудились до 1923 года, в этот год осенью я приехал в Москву к тете Соне, на Новую Басманную дом 9” (Михалевский В.В. Моя родословная. Машинопись. Из архива Д.Д.Донского). (Тетя Соня – родная сестра моей бабушки Нади).

Из шести сестер Василия Всеволодовича, к 1990 году жива осталась только Мария, ”…остальные 5 сестер, прожив трудную жизнь, скончались”. Выходит, в то время, когда мой отец, его сестры Люда и Оля, и маленький Вася в Петербурге учились в гимназии, их двоюродный брат, Вася Михалевский с сестрами: ”пахал, сажал, пилил, колол”, т.е. c малолетства трудился на сельхозработах. Не странно – ли? Хотя нечему удивляться, это были годы сразу после революции 1917 г.

По сути, тетя Соня (Михалевская) заменила Василию Всеволодовичу мать. В Москве он окончил среднюю школу и поступил в МИСИ. Затем он строил шлюзы, плотины, гидроузлы по всему Советскому Союзу, работал в Албании, Румынии, Египте. Увлекался охотой и туризмом. Меня поразила фраза о двух маршрутах его путешествий: ”В 1935 году летом проведен на трех лодках туристский поход по реке Белой от г. Белорецка до Уфы…/…/, а зимой 1936 г. на лыжах – поход протяженностью ок. 400 км от Усть-Катава, потом Миасс…”. Если вдуматься в выбранные маршруты: Уфа…, Усть-Катава…!!!, то ходил туда Василий Всеволодович неспроста. Наверно и на хутор ”Михалёвка” заходил? Если ”да”, то наверняка знал, что в этих местах когда-то жили Михалевские: дед с бабушкой, их дети, в том числе его отец Сева, знал что Михалёвка была их поместьем.

Дружба братьев и сестер семейств Михалевских и Филипченко складывалась в большей степени по симпатиям или обоюдным увлечениям. Можно проследить в сохранившихся воспоминаниях, что сестры Филипченко, – Надя, Катя и Лена, – дружили с Юрой и Шурой Филипченко, а с Михалевскими встречались от случая к случаю. Мой дед Миша, наоборот, не только дружил, но и ухаживал за Надей Михалевской, своей будущей женой. Все они были молоды, были студентами и придерживались различных взглядов на политические события в России. Например, они по-разному восприняли начало войны с Японией в 1904 г. Да и не мудрено, – общественное мнение России разделилось, – часть революционно настроенной молодежи, куда входили Надя, Катя, Юра, Шура были против войны, а Соня и Маруся Михалевские, патриотически настроенные, добровольно уехали медсестрами на фронт.

”События на Востоке нарастали, – пишет Надежда Михайловна, – открылось много курсов сестер. Двоюродные сестры Соня и Муха (Мария), окончив такие курсы, уехали на фронт, где работали до конца войны. После войны кончили медфакультет в Харькове. Собирался ехать, как медик, Шура Филипченко, но в последний момент его отговорили, и он остался. В это время и его захватило оппозиционное настроение” (Донская Н.М. Воспоминания об отце К 100-летию 1849-1949 Машинопись. Из архива Большаковой Т.Д.).

О сестрах-докторшах, Софье Васильевне и Марии Васильевне, у ливанской родни ходит легенда, а может быть и быль, как в 1918 г. во время гражданской войны, в Петрограде, они добровольно передали свой дом под госпиталь, в котором остались работать и имели там маленькую комнатушку.

Странно, почему бабушка, после 1945 г., когда окончилась война с Германией, не искала своих сестер. Она, конечно, знала, что Соня умерла в 1933 г. (муж – юрист Георгий Яковлевич Фомин (1887-1973), но Мария Васильевна, заслуженный врач России, до 1974 года была жива и жила в Ленинграде, правда, под фамилией мужа, Преображенского Ильи Алексеевиче (1880-1948). Удивительней всего, бабушка никогда не упоминала в письмах кого-нибудь из Михалевских. Почему? О прадеде Михалевском впервые я узнал от дяди Васи из Ливана. Он мне писал, что Василий Герасимович был крупным чиновником, из дворян, в чине тайного советника. В моем представлении он выглядел в форме генерала, с лампасами на брюках, и с лентой какого-нибудь ордена через плечо. Но каково было мое удивление, когда в 1996 г. я получил от Ельяшевичей две фотографии прадеда. На одной, где он помоложе, я увидел красивого мужчину, лет под сорок пять – пятьдесят, смахивающего больше на преуспевающего купца: темнобровый, темноволосый, темноглазый, с черными усами и бородой; в поддевке, из под которой выглядывала длинная рубаха, вроде косоворотки, подпоясанная тонким ремешком. Не генерал, а купчина с цыганским обличием. А может быть с татарским? Вообще прадед одевался, как бабушка писала, скромно и просто:

”Отец, дома всегда ходил в русском платье: рубашке, вышитой мамой, сестрой или кем-нибудь из знакомых барышень, в плисовых шароварах и вышитых туфлях, а когда ждали гостей, то папа только менял туфли на высокие сапоги” (Филипченко Н.В. Из воспоминаний моего детства. Рукопись. Подлинник. 1904. Из архива Филипченко Б.М.).

Прадед, Василий Герасимович, умер в Петербурге, в 1898 г., а прабабушка Александра Ефимовна, урожденная Филипченко, в 1911 г. – оба похоронены на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры, в Санкт- Петербурге.