Предисловие

Случается порой, что голоса историков заглушают голос самой истории. Но, как мужественно признал В. Гэлбрейт, «в итоге важно не столько то, что мы пишем, или то, что написано другими на исторические темы, сколько сами оригинальные источники… Именно в оригинальных источниках заложена мощная сила, вдохновляющая будущие поколения». Семейная летопись рода Филипченко – яркий пример истории без историков.

Выбранный Б. Филипченко жанр семейной летописи дает возможность включать в канву рассказа не только авторский текст, но и большое количество цитат архивных материалов, воспоминаний родственников и близких. Создана прекрасная полифония истории рода за 200 лет. Формат семейной летописи позволяет дать не краткую роспись родословной, а вольно подать всю информацию, собранную представителями одного рода почти за столетие. Хронологические рамки книги охватывают события больше чем за два столетия – берут свое начало с конца ХVIII ст. и проходят через все XIX и XX столетия, захватывая первые годы нового, ХХІ века. Недаром говорят, что история рода, человеческих судеб составляет историю страны и всего человечества. Это очень четко прослеживается в семейной летописи рода Филипченко.

Широкая источниковедческая база книги заинтересует не только наследников рода Филипченко, но и исследователей, изучающих историю XIX - XX столетий. В тексте приведены архивные материалы языком оригинала, прекрасно передающего эпоху минувших столетий. Интерес вызывают документы, раскрывающие историю Нежинской гимназии, связанной с именами известных писателей – Н. Гоголя, Н. Кукольника, Е. Гребинки, а также уникальные документы семьи Филипченко периода Украинской революции 1918 г. Для современного читателя будут очень интересны страницы истории описания быта, культурной жизни русской эмиграции 1920-1930-х гг. в Сирии и Ливане. Не оставит никого равнодушным рассказ автора о поисках его бабушкой Надеждой Васильевной семьи своего старшего сына. Поиск, тянувшийся четверть века! О долгом пути автора к своим предкам и о том, как каждый из представителей большого рода Филипченко бережет и передает из поколения в поколение память о своем прошлом, память своего сердца.

Структура книги дает возможность познакомиться с каждым представителем рода Филипченко основательно. Большое количество документов, воспоминаний, семейных пересказов позволяет читателю самому делать выводы о ходе истории, событиях, в которых принимают участие представители большого рода Филипченко. В книге органически соединена исследовательская работа с мемуарным жанром. Мировосприятие автора, его жизненная позиция чувствуется как при описании событий столетней давности, так и событий современности – это активная гражданская позиция, доброжелательное и оптимистическое отношение к жизни. Особенно ценны воспоминания автора как непосредственного участника исторических событий 2004 г. в Киеве. Глубоко мудрая позиция автора – дать характеристику современной жизни в виде послания к своим правнукам Кате и Любомиру. Это самые трогательные и волнующие страницы книги.

Род Филипченко представлен как известными учеными, деятелями культуры, так и простыми тружениками. Автор и все представители его большого рода представляют собой пример людей, сознательно строящих себя и свои отношения, они с чрезвычайной ответственностью относились и относятся к жизни во всех ее направлениях: в науке и собственном месте в ней, в общественной деятельности и личных взаимоотношениях, воспитании детей и учеников. Это люди, для которых слово «обязанность», «ответственность перед наукой, Отечеством», перед близкими и просто знакомыми людьми не просто пустой звук, а имеют магическую власть над ними. Такого рода люди не только составляют, но и сознательно формируют интеллектуальную среду и культурную атмосферу, там, где они проживают.

Благодаря настойчивости и неутомимой энергии Бориса Филипченко, потомки его большого рода получили интересную, богатую подлинными документами, ценными воспоминаниями семейную летопись, охватывающую несколько столетий. Вместе с тем, для исследователей прошлого, это – целый срез эпохи XIX-XX веков во всех ее проявлениях. Летопись написана живым, современным языком, а главное, искренне, от всего сердца. Книга достойна внимания каждого неравнодушного человека.

Ольга Друг, заведующая отделом «Киев второй половины XVII века - начала ХХ века» музея истории города Киева.

От автора

Перечитывая «Альманах исторических сенсаций» за 1993 год мое внимание привлекла небольшая заметка писателя Валентина Осипова: “Станьте фамильными летописцами».

«Во всем плохо беспамятство, - говорилось в ней, - и не только в большой истории. Вот для начала и напоминаю общеизвестное: хорошо, когда семья-фамилия, все близкие и дальние потомки получают возможность знать свою родословную, историю собственной семьи…». И далее был брошен упрек молодым людям, которые не ответили на вопрос, как звали их прабабушек и прадедушек. Должен признаться, обращение В.Осипова попало на благодатную почву, ибо зачастую мои мысли не раз обращались к истокам происхождения семьи Филипченко. Я, буквально, накануне тщетно пытался составить хотя бы короткую схему фамильного древа. Внимание также привлекли рекомендации автора семейным летописцам и домашним музееведам. Обращаясь к ним, он рекомендовал:

«Потомки дорогие! Сохраняйте и не выбрасывайте письма - по ним можно судить о приметах времени и о родственниках: кто, когда и кем был, что чувствовал, чему радовался - огорчался. Сберегайте всяческие свидетельства о вкладе семьи в жизнь государства: ордена, медали, грамоты, почетные знаки… Обеспечьте своих потомков возможностью познавать особо важные события по первоисточникам; откладывайте взволновавшие вас номера газет (или вырезки). Успейте опросить родителей и запишите истории, связанные с близкими вашей семьи; собирайте и откладывайте документы и по меньшей мере, запишите - кто, где и когда жил. Благодарно это дело».

Спасибо автору за советы «фамильным летописцам», они пригодились мне в поиске родственников, связанных с нами общими корнями. С их помощью я собрал документы, благодаря которым и рискнул написать страницы, рассказывающие историю моего рода. Но навряд ли я сумею воссоздать полноту жизнеописания всех поколений Филипченко - это невероятно трудная задача. Однако попробую, несмотря на скудный запас литературного слога, обобщить в форме рассказов: письма и воспоминания моей бабушки, Надежды Васильевны Филипченко; воспоминания Надежды Михайловны Донской (урожд. Филипченко) и Татьяны Ильиничны Карышевой; хронологию, составленную Еленой Михайловной Филипченко и ее мужем, Моренец Николаем Ивановичем.

Безусловно, я столкнулся бы с большими трудностями, если бы мне не оказали содействие: мой дядя - Василий Михайлович Филипченко и его сын Миша из Ливана; двоюродная сестра Надя Белина-Хосс из Канады; троюродные братья и сестра: Алексей Степанович Филипченко, Ельяшевич Алексей Михайлович из С-Петербурга и Большакова Татьяна Дмитриевна из Москвы. Особая признательность старейшинам рода Филипченко - Русаковой Алле Александровне и Донскому Дмитрию Дмитриевичу, за подаренные старинные фотографии, за книгу «Дмитрий Дмитриевич Донской» и за ряд «Воспоминаний»: Ксении Александровны Карышевой и Василия Всеволодовича Михалевского. Бесконечно благодарен сыновьям своим Владимиру и Александру, всем родным и близким за моральную, иногда и материальную поддержку моих поисков, и я постараюсь максимально использовать все материалы, попавшие в поле моего зрения. Не исключаю намерений написать и о них, и о других представителях моего поколения и попутно рассказать о своей семье.

Б. Филипченко.

10.05.1995 г.

I. Начало поисков родословия

«Наверное, чтобы жизнь казалась полной и долгой, надо впустить в душу еще ту жизнь, которая была до нас. Тогда и умирать будешь не раньше и не позже тех, кто сейчас с нами, а вслед за теми, кого давно нет».

Виктор Ливанов. «Наш маленький Париж».

Знакомясь с архивными бумагами семьи Филипченко и, делая короткие пометки для составления родословной, я не претендовал на роль «фамильного летописца», она незаметно стала моей жизненной потребностью. Старые письма и документы дедушки и бабушки Филипченко не оставили меня равнодушным, они настойчиво звали к поиску глубинных корней моих предков. Знать родословную с именами прародителей, казалось мне ранее несбыточной мечтой, и я часто завидовал тем людям, кто счастлив был похвастаться знанием своих корней до третьего или хотя бы четвертого колена.

В молодости по этому поводу не возникало вопросов, мы точно знали, что с маминой стороны есть дедушка и бабушка, тети, дяди и другая родня, а с папиной - никого. Спросишь, - отвечают: «…поумирали!»». Так мы и жили, неведая ничего об отцовских родителях, пока я не задумался: «А кто такие Филипченко и откуда они родом?» Но из отрывочных воспоминаний детства и юности, рассказов родителей, никак не складывался фамильный портрет семьи Филипченко, который можно было передать на память потомкам.

Начались раздумья. Оглядываясь на минувшие годы, я понимал, что по молодости лет из-за недомыслия упустил что-то особенно важное в своей жизни, не проявив интереса к прошлому родителей отца. Теперь-же, приступая к описанию родословной семьи Филипченко, и ведя рассказ от своего имени, я, волей-неволей, незаслуженно беру на себя право называть родственников старшего поколения: «моя прабабушка», «мой дед» и т.д., понимая, что эта семейная символика появилась в моей жизни недавно и принадлежала ранее другим потомкам. Заранее всем приношу извинения за столь невольное присвоение родственной близости к предкам. И еще об одном намерении. Пользуясь привилегией составителя, я нескромно позволю себе уделить больше внимания жизнеописанию семейств дедушки, бабушки и моих родителей, а некоторые места будут автобиографичные. Будет также правильным, если порядок изложения биографических страниц я буду вести по шести основным семьям, известных мне детей Филипченко Ефима Ивановича, а именно: Александры Ефимовны (по мужу – Михалевской), Александра Ефимовича, Михаила Ефимовича, Николая Ефимовича, Веры Ефимовны ( по мужу – Неручевой) и Лидии Ефимовны (по мужу – Павловской).

I.1 Моя бабушка Надежда Васильевна Филипченко (ур.Михалевская)

Как из сказки, в один прекрасный день, появилась бабушка, о которой мы ничего не знали, и звали её Надежда Васильевна, и фамилия у нее - такая же, как и у нас - Филипченко… Вернее появилась не она сама, а почтовое сообщение - ее письмо.

Она долго искала сына - моего отца или его жену, и нашла, в конце концов, нас: маму, Игоря и меня. И жила она в Ливане, и там, кроме неё, жило еще много родственников. И оказалось, что в прежние далекие годы, отец, боясь осложнений с властями, скрывал, что во время гражданской войны родители, с двумя его сестрами, Людмилою и Ольгою, и с братом Васею, эмигрировали, а он, по дивной случайности, остался в Украине и до 1937 года имел даже с ними переписку.

Но странное дело, меня мало тронуло столь внезапное появление бабушки. Когда пришло ее первое письмо в 1961 году, когда бабушка, наконец, после долгих лет поисков, разыскала нас, казалось бы, такое событие должно было взволновать меня, я - же по-прежнему оставался в плену созерцания только собственного мира. Не возник даже вопрос к маме: «А ты знала о родителях папы?». Да, и мама вела себя странно: «Это провокация! Это старое письмо! Это КГБ…» и т.д. Мама была перепугана и настаивала не отвечать бабушке, и понятно почему - она не забыла репрессий 1937 года и боялась возобновления переписки с родителями отца. Все же мы с братом Игорем решили – бабушке нужно ответить. Нельзя было ее огорчать, она так долго нас искала и надеялась! Потом маме бабушка напишет: «Теперь я понимаю нашу основную ошибку и недоуменiе, Миня в письмах всегда писал: «Муся, Муська, Мусенька и мы думали и произвели от этого Ваше имя «Марiя», а Вашу девичью фамилию он нам не назвал». Теперь понятно, ведь бабушка с дедом искали «Марию Филипченко…»

Не сразу установились родственные связи с ливанской семьей Филипченко. Я думаю, этому помешала, долго скрываемая отцом и матерью правда о дедушке, бабушке, о детях родных дядей и теток, живущих за границей. Возможно, повлияла и война (1941-1945), развалившая, казалось бы, вполне добропорядочную нашу семью. Война окончилась, а «родительское гнездо» не восстановилось. Отец с матерью развелись и семья, как единое целое, потеряла свое самобытное назначение. Живя друг от друга вдалеке, мы редко встречались, особенно с отцом, - у него была другая семья, - и духовного, откровенного общения между нами, увы, больше никогда не возникало, так же, как и вопросов о его родителях,- мы привыкли к мысли, что их нет в живых.

К сказанному, добавлю - нельзя забывать в какое время мы жили. Это было время коммунистической идеологии и сталинского режима. Нам, с детских пеленок, внушался дух враждебности к гражданам, эмигрировавших за границу. Нетерпимость к «бывшим» была идейной политикой ВКП(б) и КПСС. Партийные органы вели тщательный отбор на предприятиях, чтобы, не дай Бог, на руководящей должности не оказался человек, имеющий родственников-эмигрантов. А у кого они имелись, могли и не мечтать о продвижении по службе.

Прошло уже немало лет, но память невольно будоражит мысль: «Могла ли связь с эмигрантами отразиться на благополучии нашей семье?». Казалось бы 1937-ой далеко позади, да и XX-ый съезд раскритиковал культ Сталина. Но припомнил я, как Игорь, оберегая меня от возможных неприятностей, а я тогда служил на «закрытом» предприятии (в радиоцентре), решил, что переписку будет вести он сам. Но это суть дела не меняла, мне, как члену КПСС, все же пришлось написать заявление в парторганизацию и уведомить о появлении родственников за границей. В результате, я остался в стороне от почтового общения с бабушкой, и не потому, что боялся повредить своей карьере,- я об этом меньше всего думал, - а потому, что не успел этого сделать своевременно. Судьба распорядилась иначе - бабушка вскоре умерла. Но, тем не менее, родичи-эмигранты на мою карьеру повлияли. Многие мои сослуживцы в те годы были командированы на работу за границу (это было престижно), а меня начальство обошло вниманием, хотя я котировался не хуже других.

Запомнился случай, когда военкомат направлял меня на переподготовку в Ригу, в военно-радиотехническую академию. Как я не отбивался о переносе призыва в Советскую Армию - ничего не помогало. Мои доводы: двое маленьких детей; жена не работает и болеет - в военкомате не принимали в расчет. Но стоило мне рассказать о родственниках-эмигрантах, как отношение ко мне, мягко говоря, развернулось на 180 градусов, военкомат меня больше никогда не бепокоил.

О смерти бабушки мы узнали несколько месяцев спустя, после ее кончины, печальную весть принесло письмо двоюродной сестры Тани Филипченко. Я не припомню, чтобы это известие меня сильно огорчило, оно как-то прошло мимо и незаметно. Почему? Трудно ответить на этот вопрос. Наверно потому, что бабушку я не знал - она в моей жизни возникла нежданно и негаданно; вовторых переписка с нею велась через Игоря; он жил в Виннице, а я в Броварах. С письмами бабушки он меня знакомил, но всегда с большой задержкой, а некоторые были прочитаны много лет спустя, после смерти брата. Из них я с запозданием узнавал о детских годах отца, о его сестрах и брате, о близких родных, и о дедушке, и о «бетонном» доме» под Петроградом, и о многом, многом другом. А между строчек проглядывалась душевная боль старой женщины, уставшей жить, и потерявшей всякую надежду на встречу с сыном. Когда бабушка узнала, что папы уже нет в живых (он умер в 1958 г.) она ответила Игорю:

«У меня очень развито шестое чувство и я была твердо уверена, что моего первенца, твоего папы, уже нет в живых, но о Вас обоих (речь идет обо мне и Игоре) и моей милой Мусе (так папа называл маму), сердце мне ничего не подсказывало, почему я и продолжала свои поиски, и в результате нашла Вас всех, даже с прибавлением новых двух внучек и двух правнуков ( бабушка имела в виду наших с Игорем жен и моих сыновей Вову и Саню). До Вашего отыскания у меня была одна мечта, найти хоть кого - нибудь из Вас перед моей смертью…»

В начале 1995 г, Зина - жена Игоря, передала мне несколько неизвестных писем бабушки, датированных 1961 годом. Сколько бы раз я не перечитывал старые письма, в эти моменты у меня от волнения невольно наверстывались слезы на глазах, я переживал и жалел бабушку за нерадостную зарубежную жизнь ее семьи. Любое из писем, какое не прочтешь, связано с воспоминаниями о детях. Бабушка тепло, с материнской любовью рассказывала о Мине, Миле, Оле и Васе, об их проказах, от которых «волосы дыбом вставали». Вспоминала о жизни в Петрограде, о переезде в Украину, Сирию и Ливан, о пережитых трудностях и лишениях русских эмигрантов.

Знакомясь ближе с письмами бабушки, полных драматических ситуаций, я все больше и больше находил в моем внутреннем, когда-то зашторенном мире, чувства душевной близости с образами дедушки и бабушки, с которыми я вроде давно знаком, и никогда не расставался, и мне бывало невыносимо стыдно и горько за свое равнодушие к ним в прежние годы. Вместе с тем, я понимал, что мои сопереживания запоздали, бабушки нет и некому выслушать мои извинения.

Само собой разумеется, я понимал, что бабушка, свидетель истории семейств Михалевских и Филипченко, не все успела нам рассказать, и прояви я, при её жизни, элементарное детское любопытство, сколько - бы неизвестного мы могли бы узнать, задавай только вопросы. Я видел, с каким удовольствием и поспешностью она отвечала на письма Игоря, словно предчувствуя скорую кончину. Под впечатлением нахлынувших воспоминаний, она приглашала к разговору о прошлом: «…спрашивайте, что Вам интересно…». И каждый раз извинялась: «не смущает-ли тебя и не будет ли тебя стеснять такая частая переписка?». Писать письма нам, она считала: «…это такое счастье!». Несмотря на преклонный возраст, бабушка сохранила до конца жизни ясную память, и писала о себе:

«От былого остались только волосы (но белыя как снег), темныя брови и зеленые глаза; правда еще держусь совершенно прямо и по большому счастью для меня и окружающих сохранила свой мозг в целости». «Живу на иждивении детей, часто хвораю, но читаю без очков и сама справляюсь с несложным хозяйством»

Бабушкины письма! Их содержание - пример преданности материнскому долгу. Они рассказали нам, с каким упорством и настойчивостью, на протяжении почти 25 лет, бабушка вела поиски своего сына и его семьи. Она писала во все города, в которых мы жили до войны, искала и других родственников, и отовсюду поступали отрицательные ответы: «Адресат не проживает».

И, наконец, запрос в Шепетовку. Как бабушка жалела, что не написала сюда раньше. Папа работал на шепетовском сахзаводе в 20-е годы, здесь в 1927 г. родился я. Директор завода оказался неравнодушным и отзывчивым человеком, и не в пример другим, откликнулся на полное материнского отчаяния письмо бабушки. Сотрудники завода нашли маму в Виннице и передали ей письмо, так что КГБ тут не при чём. Могу представить себе бабушкино волнение, когда она вдруг получила ответ от Игоря, от самого старшего внука. С одной стороны – радость, слава Богу – нашла нас, а с другой – весть о том, что папа три года назад умер. И хотя она предполагала, что его нет в живых, однако это известие было воспринято ею, как будто - бы папа умер только вчера.

Разыскав нас, бабушка, по – видимому, успокоилась. И посчитала, что последнее жизненное желание,- найти сына, или хотя–бы его семью,– она осуществила, тем самым, завершила все свои земные дела. Бабушка скончалась 19 апреля 1962 года на 86-ом году жизни. С ее смертью оборвалась последняя ниточка, которая соединяла нас со старшим поколением. Ее похоронили на бейрутском православном кладбище, рядом с дедушкой.

Низкий поклон бабушке за ее настойчивые поиски нашей семьи. Сама того не подозревая, она достучалась к сердцу внука и передав мне эстафетную палочку, разбудила интерес к собственной родословной. Не моя вина, что была прервана связь с ливанскими родственниками почти на двадцать пять лет. На этот раз, не откладывая в долгий ящик, я продолжил поиски родственников в С.-Петербурге. На моё письмо, отправленное на кафедру генетики С.-Петербургского университета, я получил ответ от профессора С.Г.Инге-Вечтомова, а затем откликнулся Алексей Степанович Филипченко. Первая удача! И какое совпадение имен! В Ливане живет Алёша Филипченко и в С.-Петербурге Филипченко - и тоже Алеша! Питерский Алеша открыл мне первые странички истории рода Филипченко. Потом еще один Алеша, но уже Ельяшевич, передал мне машинописный список нескольких поколений Филипченко, собирателями которого, как и других документов, были Елена Михайловна Филипченко (сестра моего деда) и её муж Моренец Николай Иванович. В течение нескольких лет, мне посчастливилось найти,- и в нежинском архиве, и у родственников: питерских, московских и ливанских,- документы и воспоминания, книги и фотографии, рукописи и письма и др. И постепенно генеалогическое древо рода Филипченко обрастало именами предков, ушедших давно в мир иной, но к счастью возродившихся в памяти потомков.

Многие документы и прочие бумаги по истории нашего рода я находил с помощью людей совершенно не причастных к нашей фамилии, поэтому иногда, может быть, чересчур подробно будут описаны подробности поисков и названы фамилии добровольных информаторов.