IV.22 Донская Надежда Михайловна, урожд. Филипченко (1885-1974)

Сестра моего деда родилась в Москве. С 1886 г. по 1897 г. жила с родителями в Городище Черкасского уезда Киевской губернии, где отец Михаил Ефимович служил главноуправляющим имений графини Е.Балашовой. Для обучения детей до гимназии родители содержали учителей и гувернанток со знанием немецкого и французкого языков, поэтому Надя и её сестра Катя бойко разговаривали, как на немецком языке, так и на французском. Из воспоминаний Надежды Михайловны:

”Несмотря на большой достаток в семье, излишнего баловства не было, вопросы долга, дисциплины были на первом месте. Мы всегда вставали в 8 часов, ложились в 9 ч. Когда стали заниматься – уроки начинались точно в 9 ч. утра. Родители требовали, чтобы в назначенный час все садились за стол, ели, не разбирая всё, что подавалось на стол. Точно ложились спать. Мать всегда внушала, что мы должны уметь работать, неизвестно всегда-ли будем жить в таком достатке.

Большое место в нашей жизни заняла воспитательница – Елизавета Глебовна Шимова, окончившая Николаевский сиротский институт. Ласково обращаясь с нами, она в тоже время, не повышая голоса была очень требовательна и не допускала непослушания. Ей нельзя было соврать или схитрить, ложь она не переносила. Не обладая очень большим кругозором, предметы преподования и особенно математику знала отлично и уроки шли всегда интересно и живо” (Донская Н.М. Воспоминания об отце. К столетию 1849-1949. Машинопись. Из архива Большаковой Т.Д.)

”Она страстно любила всяких зверей, особенно собак и лошадей и звери это чувствовали”. Из этой фразы понятно, как возникли стихи ”Бетонный дом” и другие, посвящённые семье моего деда. Автор, безусловно – Елена Глебовна Шимова.

В 1897 году семья Филипченко переехала в С.-Петербург: ”Переезд в СПБ был переломным рубежом: кончилось безмятежное детство – пришла юность, а с ней и новые тревоги и новые переживания. Казалось уклад жизни был тот-же, но всё-таки она стала какой-то другой /…/ Вскоре мама и Елизавета Глебовна отвели меня на экзамен в Литейную семиклассную гимназию на Бассейной…” (Там же).

И Надя, и Катя гимназию окончили с серебряными медалями. И та, и другая медали получали в Гатчине, из рук царицы – таков был обычай, заведённый царской семьёй.

Поступив на Бестужевские курсы, Надя, под влиянием новых друзей, в том числе и двоюродного брата Шуры Филипченко, который состоял в партии СР, заинтересовалась социалистическими идеями. От знакомства с теорией она перешла к практическим действиям, получив задание вести агитацию в рабочих кварталах. Позднее к ней подключилась Екатерина. Попав в поле зрения полиции (за ними велась слежка) в конце 1905 г. последовал арест Нади, но после трехмесячной отсидки в тюрьме она была выпущена под залог. ”Это испытание не остудило пыла молодой революционерки, и сразу же после освобождения она вернулась к агитационной работе, на этот раз – среди курсисток и молодых членов партии. В январе 1907 г. она познакомилась с находившимся в столице на нелегальном положении Д.Д.Донским и начала вместе с ним заниматься революционной пропагандой среди железнодорожных телеграфистов” (Яковлев Я.А. Дмитрий Дмитриевич Донской. Томск 2000 Томский университет с. 95).

Возможно, Надежда Михайловна имела какое-то отношение и к боевой организации партии. ”Сама она об этом говорит вскользь, но сам факт привлечения её к суду именно по делу о подготовке покушений на императора Николая II, а также на главнокомадующего войсками гвардии и Петербургского военного округа великого князя Николая Николаевича и премьер-министра П.А.Столыпина, говорит сам за себя. К делу было привлечено 18 человек” (Там же). Но до второго ареста дело не дошло, Надю предупредили, и всё кончилось бегством – сначала в Киев, а затем ”…к тёте Оле, в село Сухолесы, за Фастовом. Вскоре в газетах появилось сообщение об аресте боевой группы П.С.Р., среди арестованных и моя фамилия, всё стало ясно” (Донская Н.М. Воспоминания об отце. К столетию 1849-1949. Машинопись. Копия из арх. Большаковой Т.Д). С помощью дяди Леонида Кистяковского и дяди Алексея Симиренко по фальшивым документам на имя Яди Толвинской Надя благополучно пересекла границу и обосновалась в Германии. Вскоре в Мюнхен, где она остановилась, приехала сестра Екатерина.

Мюнхен долгое время оставался городом, приютившим сестёр и братьев Филипченко: Надежду, Екатерину и Елену, Юрия и Александра. Именно в Мюнхене отношения Нади и Кати с соратниками по партии Донским и Ельяшевичем переросли в большую дружбу. Пребывание за границей молодые люди использовали для повышения образования: Надежда – в художественной школе, Екатерина – в Тюбингене, где по окончании университета получила степень доктора экономических наук, Д.Донской и А.Ельяшевич – в Мюнхенском университете, первый на медицинском, а второй на экономическом факультете. Александр Ельяшевич, как и Екатерина получил степень доктора экономических наук. В это же время Юрий, по направлению Петербургского университета, стажировался в биологической лаборатории Р.Гертвига, а Шура Филипченко после бегства из ссылки, чуть позже, учился в Римском университете на медицинском факультете. В Мюнхен не раз приезжали родители Нади и Кати и младшая их сестра Елена.

В 1909 г. состоялась свадьба Надежды и Дмитрия Донского. На венчание приехали родители Донского и мать Нади – Людмила Фёдоровна, отца уже не было в живых, он умер в 1908 г. Пребывание в эмиграции Надя не считала трагедией или изгнанием, это было время приобретения знаний и становления на ноги: ”Период эмиграции, особенно в сравнении с последующей жизнью, наполненной ссылками, арестами, короткими тюремными свиданиями с мужем, беспределом 1930-х, великой войной и эвакуацией, был, наверное, самым счастливым в жизни Нади. Молодость, беспечность, любимые ею танцы, жизнь в Европе, замужество, рождение первенца – всё было тогда” (Яковлев Я.А. Дмитрий Дмитриевич Донской. Томск 2000 Томский университет с. 96). В 1910 г. у Нади и Дмитрия Донского родился сын и назвали его в честь отца – Дмитрием.

Надежда и Дмитрий Донские весной 1914 года получили разрешение вернуться в Россию: Надя, чтобы предстать перед судом, Дмитрий Дмитриевич – в ссылку, откуда сбежал в 1908 г. Минуло семь лет после громкого процесса, по которому Надя проходила, как обвиняемая. Её обвиняли, с одной стороны, в участии в боевой организации (чего никогда не было), с другой – в пропагандистской деятельности среди телеграфистов Царскосельской железной дороги (что, собственно, и было). Но одно исключало другое. Надежда Михайловна в суде стояла на своём: ”Я, мол, мирно жила за границей, там ни в чём не замешана, на революционерку не похожа”. Недели-две спустя прокурор военного суда объявил о закрытии дела.

Дмитрий Донской из Вены отбыл в ссылку, заехав на один лишь день по пути к своим родителям. Он был родом из г. Хмельника, его отец, тоже Дмитрий, был известным врачом в городе. Семья Дмитрия Дмитриевича Донского-старшего подвергалась при царском режиме репрессиям и высылалась из Хмельника в Тобольскую губернию в 1905-1907 г.г. Сюда же, в с. Черное, в 100 верстах от Тобольска, был сослан и Дмитрий Донской.

”Я колебалась, но, в конце концов решилась ехать в Сибирь. Грустно было вновь расставаться с ребёнком. В Киеве зашла к Александре Ивановне Пятаковой. Она тяжело болела и не вставала с постели. Я поделилась с ней своими сомнениями. ”Поезжай-поезжай, это правильно /.../ А молодого мужа не надо оставлять одного, мало ли что может случиться”, – по-женски мудро ответила она” (Там же с. 130) (А.И.Пятакова – мать Г.Л.Пятакова, близкая подруга Людмилы Фёдоровны, матери Нади).

”Любопытный парадокс истории: сын одной подруги в ранге председателя Верховного Революционного трибунала при ВЦИК на процессе правых социалистов-революционеров в 1922 г. осудит на смертную казнь зятя другой подруги. Более того, супругой осуждённого окажется подруга детских игр будущего председателя трибунала, которую его мать прочила сыну в спутницы жизни” (Там же с. 178) (Подробнее ниже).

Февральскую революцию Донские (младшие) встретили в Москве. Донской был направлен на Кавказский фронт, затем в Тифлисе занимал пост Министра по военным и морским делам. Был избран в Учредительное собрание. После левоэсеровских выступлений и разгона Учредительного собрания начались преследования. Донской перешёл на нелегальное положение, одно время скрывался в Хмельнике, но вскоре, как и другие члены ЦК ПСР, был арестован. С этого дня, на целых 5 лет, жизнь, полная тревог, проходила у Надежды Михайловны под стенами тюрьмы.

Суд над правыми социалистами-революционерами начался в 1922 году. На суде обвинение представило ”…такое важное обстоятельство, как встреча Д.Д.Донского с Ф.Е.Каплан накануне покушения на В.И,Ленина…” и ”…трибунал признал, что покушение на В.И.Ленина совершила ”боевая группа при ЦК ПСР”, которая ”действовала не самочинно, а по указаниям ЦК или группы членов ЦК”. Роль Д.Д.Донского в руководстве террористической деятельностью в ранении В.И.Ленина признавалась бесспорной” (Там же с. 44-45).

Трибунал заседал под председательством Пятакова Георгия (Юрия) Леонидовича. Юра Пятаков! Друг детства Нади в Городище! Его отец служил директором сахзавода в Мошногородищенском имении (Филипченко М.Е. Мошногородищенское имение. Киев 1896 Тип-я Кульженко С.В. с.228), где отец Нади, Михаил Ефимович, был управляющим. И вот встретились на суде. Нельзя сказать, чтобы у Пятакова не сохранились дружеские чувства к Наде Филипченко. ”Я обратилась в записке к Ю. Пятакову с просьбой разрешить подсудимому Донскому встречу с сыном и матерью, – вспоминает она. – Он ответил запиской же, что свидание будет дано завтра в обеденный перерыв, можно в его кабинете. /.../ ”Ю. Пятаков обращался ко мне по имени-отчеству. Таких записок у меня скопилось несколько штук, но во время обыска их забрали. Вообще, во время суда Юра держался выдержанно” (Яковлев А.Я Дмитрий Дмитриевич Донской. Томск 2000 Томский университет с. 143).

Юре в составе трибунала предстояло объявить приговор её мужу. Ничего другого никто не ожидал и высшая мера наказания – расстрел, таково было решение суда. Однако ВЦИК заменил расстрел на ссылку в Нарымский край.

”Я сказала в ГПУ, что готова ехать с мужем в качестве арестованной..." В ГПУ с Надеждой Михайловной согласились. ”С вещами я поехала на Лубянку. Отсюда на грузовой машине под конвоем нас повезли на Ярославский вокзал /…/ Я, выйдя на перон, хотела подойти к провожавшим, но меня остановил конвойный: ”Нельзя. Вы арестованы”, так и пришлось попрощаться с ними через окно” (Там же с. 146).

До 1936 года Донской Д.Д. работал заведующим больницей в с. Парабель Нарымского края. Надежда Михайловна преподавала в местной школе. В 1928 г., видя, что муж увлёкся молодой женщиной, медсестрой Тасей Ивановой, Надя уехала в Ленинград, однако переписку с Донским не прекращала.

Когда Донские отбывали ссылку в Нарымском крае, они рассчитывали только на 3 года поселения, но срок ссылки всё время продлевали. Дмитрий Дмитриевич хотя и понимал последствия задержки, но не знал, что по всей стране уже развернулась кампания по псевдобдительности, что изчезают из жизни видные и преданные партии коммунисты. Предлог для гонений Донского нашелся. В 1936 г. в больнице после операции аппендицита скончался пациент-коммунист. Ни следствие, ни вскрытие не подтвердили преднамеренную причину смерти. Но было возбуждено уголовное дело. Предчувствуя, независимо от своей вины, обвинительный приговор и скорый арест, Дмитрий Дмитриевич ввёл себе смертельную дозу морфия. Задолго до этого он говорил: ”Слишком бессмысленно в наши дни быть за решёткой. Я сидеть больше не буду и найду средство это избежать”. В том же году, таким же образом, ушла из жизни и Тася Иванова.

Имя Дмитрия Дмитриевича Донского не забыто: ”...ему в с. Парабель Томской области, – сообщает его внучка Татьяна Дмитриевна Большакова (сентябрь 2005 г.), – поставили памятник – мраморный крест в честь ”основоположников медицины в Нарымском крае”, в честь 80-летия районной больниц. Д.Д.Д.-старший, из фельдшерского пункта создал там многопрофильную больницу. Его помнят и чтут” /.../ ”В Парабели говорят: ”Нам всё равно каких он был политических взглядов. Он был прекрасный врач и это для нас главное”.

Автор книги, ведя рассказ о Дмитрии Дмитриевиче Донском, не забыл подчеркнуть черты высокой душевной теплоты его супруги Надежды Михайловны: ”При чтении ”Воспоминаний” Надежды Михайловны, бросается в глаза чувство искренней любви к своему мужу, и отсюда – твёрдость духа, и высокая жертвенность. Все годы она была опорой и поддержкой любимому человеку /.../ ...она была первой, а нередко и единственной, кто спасал Дмитрия Дмитриевича на его полном превратностей жизненном пути. Она обивает с прошениями пороги высоких кабинетов, поддерживает его на тюремных свиданиях, добровольно следует за ним в ссылки... Она – ангел-хранитель и вполне земная женщина – делает всё, чтобы облегчить физические и моральные страдания любимого человека. /.../ Жертвенная любовь сохранилась и позже, даже после семейного разрыва, когда в жизнь её мужа вошла другая женщина, она позволила Надежде Михайловне не уронить своё достоинство и поступить в высшей степени духовно” (Яковлев Я.А. Дмитрий Дмитриевич Донской. Томск 2000. Томский университет с. 97).

К этим проникновенным словам о сестре моего деда – Надежде Михайловне, добавлю ремарку её племянницы – А.А.Русаковой:

”Отвлекусь несколько, чтобы в двух словах рассказать о судьбе маминой старшей сестры Надежды Михайловны Донской /…/ Работала она последние годы в библиотеке при Юсуповском дворце (Доме учителя). Она очень отличалась от своей младшей сестры Лены удивительной кротостью характера, а от моей мамы большой терпимостью и качеством, которое можно назвать всепрощенчеством. Так, она была очень дружна с Леной, у которой в послереволюционные годы был, кажется, бурный роман с Д.Д., (чего ей никогда не могла простить – за Надю – моя мама)”.

Надежда Михайловна в 1937 г. переехала в Харьков, где работала в местном университете главным библиотекарем. После выхода на пенсию переехала в Москву к сыну Дмитрию. Умерла в 1974 г.