IV.5 Наша семья после войны

Ночью 2-го мая 1945 года в Ленинграде в квартире отца раздался телефонный звонок: ”Немцы капитулировали!!! Войне конец!" Звонил мой друг Боря Белов. Ликованию не было предела, с улицы уже слышались радостные крики, Ленинград не спал, Ленинград торжествовал. В этот день с утра до позднего вечера мы ходили пьянными не столько от ”чертика” (напиток, который готовили отцу на работе – спирт настоянный на травах), сколько от счастья, наконец война окончилась. Будущее рисовалось в радужных красках.

Война завершилась победой, с войны возвращались демобилизованные и перед мамой возник вопрос: ”Куда возвращаться и где её дом?" Я попросил отца написать маме правду, хотя она давно обо всём догадывалась. Ей, собственно говоря, некуда было деваться, разве только ехать к родителям в Винницу. Беспредельно было жаль маму, она заслужила лучшей женской доли и, возможно, надеялась на меня, что я cмогу изменить что-то в жизни отца, но я не оправдал её надежд. С точки же зрения житейской мудрости и заботы о ближнем, судьба, – кому и с кем жить, – решилась в пользу Женьки, ему более, чем мне с Игорем, нужен был отец. Между тем, и в Ленинграде, и во все последующие годы Лена относилась ко мне, как к младшему брату, у нас сложились добрые и мягкие отношения, она любила наших детей, а я для Жени всегда оставался старшим братом.

Продолжая менять место работы, отец, вдруг, в 1948 г., уехал из Ленинграда на Украину. Почему он уехал из Питера, из города своего детства и юности? Ведь, наверно, не раз ходил около дома, где жил с родителями, с сестрами и братом. Почему не рассказал мне о дедушке и бабушке? Что его заставило уехать из Ленинграда, опять чего-то испугался? Боялся быть узнанным? Кем? Тётушкой – Еленой Михайловной Филипченко? Да, вполне возможно, она продолжала жить в Ленинграде.

Получив перевод в Киев, отец проработал там недолго, не обеспечили квартирой, и его направили в Мукачево. Последнее место работы после Мукачево было в Сочи. Вторая семья отца, как это часто бывает, не отгородилась от детей первого брака. Игорь, вернувшись из заключения в 1951 г., жил у папы в Сочи. В 1953 г. Валя, поехав на курорт, оставила Вовку на целый месяц на попечение ”бабы Лены”. Потом я приехал с Колымы, и мы всей семьей жили у папы более полугода. Так что дом отца всегда был гостеприимно нам открыт.

Папа рано ушел из жизни. Похвастаться здоровьем он не мог, даже в армию не призывали из-за болезни сердца. В юношеские годы, оставшись один без родителей, он постоянно жил в стрессовом состоянии. После 1937 г., испугавшись арестов, прекратил переписку со всеми родственниками, скрывал, что они у него есть, дабы отвести опасность возможных репрессий. Из-за отчаянных усилий обезопасить себя и семью от неожиданностей, отец много лет находился в состоянии скрытности ”как бы чего не вышло” и, мне кажется, организм не выдержал многолетних испытаний страхом… В 1954 году случился первый инсульт. Папа тогда выкарабкался, восстановился, ходил с палочкой и пытался продолжать работать, но был отправлен ”на инвалидность”.

Елена Ивановна Кавинская, – вторая жена отца, была младше его на 19 лет, мы с нею были на ”ты”, я называл её Леной, – она выхаживала папу, как нянька. Росла Лена в простой крестьянской семье, недалеко от Армавира. Окончив Арзамаский химико-технологический техникум, получила направление на пищекомбинат в Серпухов, где и познакомилась с отцом. Она всю жизнь работала лаборантом-химиком, и последним местом её работы был Сочинский мясокомбинат. Мы отлично ладили друг с другом, она любила мою семью и даже после смерти отца, когда она вторично была замужем за Иваном Карловичем, принимала нас, как родных.

В 1957 году, я с оказией побывал в Сочи. Отец, после второго инсульта, медленно передвигался по комнате, шаркая ногами, говорил с трудом, был очень рад моему приезду, задавал вопросы, я плохо разбирал его слова, он на бумаге карандашом царапал закорючки-каракули, молча слушал мои ответы: о внуках и Вале, о Игоре и делах институтских. Кивая головой, давал понять, что доволен и моей учебой в институте, и рассказом о доме. Порывался что-то рассказать мне, но так и не рассказал… Через два дня я уезжал. На глазах отца стояли слезы, раньше такого не бывало, он всегда стеснялся ласковых проявлений чувств, как он их называл – ”телячьи нежности”. Таким был и Игорь. Мы с Женей помягче – другие. Потом, спускаясь вниз, по улице Цюрупы, я оборачивался и видел, в окне 3-го этажа, папину фигуру, он беспрерывно махал мне рукой. Я тогда не предвидел, что вижу отца в последний раз. Картина прощания с ним ярко запомнилась и часто фотографически возникает в моей памяти.

17 января 1958 года, после третьего инсульта, в возрасте 58 лет, отец ушел из жизни. На другой день – 18-го, в Майкопе, от рака легкого умер отец Вали – Александр Григорьевич Калюжный. Так, буквально, в течении двух дней мы с Валей остались без отцов.

Мама, вернувшись с войны в Винницу, жила с дедушкой Яшей и бабушкой Зиной. До ухода на пенсию, в 1957 г., работала, в аптекоупралении лаборантом, зав.отделом. За ней несколько лет ухаживал друг её юности – Хозе Абрам Григорьевич, он маму обожал, долго ждал, пока она решится быть его женой. Вместе с ним она, наконец, обрела в 1959 г. свой угол. У Хозе имелась небольшая квартира из двух комнат в частном доме, по ул. Свердлова, 2. Абрам Григорьевич был мягким, душевным человеком, очень любил маму, мы с ним легко находили общий язык, особенно он привязался к нашим детям Вове и Саше, они с ним дружили. В Виннице он считался лучшим экспертом по лесоматериалам.

В 1972 г. Абрам Григорьевич умер, ему было 79 лет. Мама до 1977 г. жила одна в небольшом частном владении, состоящего из маленькой комнаты и такой же кухни без всяких удобств по ул. Островского, 60 (уже нет этого дома – снесли). Потом мы забрали её в Бровары, она прожила с нами до 1995 г. Около нашего дома есть сад и огороды, мама каждый день выходила, как на работу, копаться на своих грядках, ей это занятие доставляло большое удовольствие. Последние семь лет она болела склерозом в тяжелой форме, частично потеряла память, это были нелегкие годы для нас, мама плохо контролировала свои действия.

1-го февраля 1995 года, рано утром, в возрасте 95 лет, мама скончалась дома, у меня на глазах. Она мучительно страдала несколько дней, умирая после тяжелого приступа инсульта. Мама умирала… я не мог ей помочь. Печально-безпощадное и безпомощное состояние сына.